В 70-х годах XIX века произошла маржиналистская революция, ознаменовавшая победу нового экономического мышления. Она определила индивида как исходный и конечный пункт (цель) экономического развития. В качестве исходного пункта индивид — агент хозяйственной деятельности, в качестве цели индивид — обладатель совокупности потребностей, удовлетворение которых осуществляется на основе действия определенного экономического механизма. В рамках классической политической экономии этот механизм был охарактеризован как «невидимая рука» рыночной (свободной) конкуренции. В неоклассике он предстал как теория функциональных взаимосвязей внутри рыночного механизма, приводящего к оптимальному распределению (аллокации) ресурсов и доходов. Обе теории имеют ограничения, связанные с редкостью ресурсов и вытекающих отсюда условий их присвоения.
Различия начинаются с понимания движущих сил, приводящих к неравенству в распределении богатства. Неоклассика в той или иной форме ориентируется на «закон Парето». Ссылаясь на сведения о доходах в городах Западной Европы начиная с XV века, Парето указал, что кривая распределения доходов остается «замечательно устойчивой»: всегда примерно 1/5 часть общества располагает 4/5 общественного богатства. Форма этой кривой, по мнению Парето, зависит от биологически заданного распределения способностей людей (принцип 80/20, или 20% усилий обеспечивают 80% результатов).
Противовесом неравенству выступает правовая и социальная система общества, обеспечивающая в той или иной мере реализацию принципов справедливости.
При всех различиях концепций и школ классической политической экономии она основывается на едином подходе — постулате о различной роли классов в системе общественного воспроизводства. В результате общество структурируется в соответствии с отношениями собственности. Отношение к средствам производства определяет положение и роль классов в экономической жизни общества. Как и в предыдущем случае, это может ограничивать эффективное распределение ресурсов и доходов, но проблема решается в процессе исторического развития отношений собственности.
Явная победа маржинализма над классической политической экономией в сфере экономической науки и экономического образования обусловлена формальным единством теории, применяющей одинаковые принципы исследования и аналитический инструментарий к любым хозяйственным, а впоследствии не только хозяйственным явлениям и проблемам. Цена этого успеха оказалась достаточно велика: более абстрактный уровень анализа, чем тот, который был у классической и исторической школ, радикальное упрощение образа человека (как рационального оптимизатора) и образа мира (как равновесного состояния).
Отличие поведенческой экономики от классической экономической теории
... Методической и методологической основой дипломной работы является комплексный анализ специализированной литературы, анализ, анкетирование и др. ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ, Отличие поведенческой экономики от классической экономической теории Экономика – это часть повседневной жизни ...
И как один из главных негативных результатов отказ от исследования системы производственных отношений и базирующейся на ней экономической структуры общества.
Целью проведения данного исследования является оценка роли маржиналистской революции в развитии экономической теории.
Данная цель требует решения следующих задач:
- изучить предпосылки маржиналистской революции;
- исследовать этапы маржиналистской революции;
- изучить методологические принципы маржинализма;
- исследовать последствия маржинализма для экономики.
Объектом проводимого в работе исследования является маржинализм.
Предметом исследования является маржиналистская революция.
Теоретическую основу проводимого в работе исследования составили труды отечественных и зарубежных ученых в области истории экономических учений и экономической теории.
1. Предпосылки и этапы маржиналистской революции
1.1 Предпосылки маржиналистской революции
Со словом «революция» как в науке, так и в обществе мы привыкли связывать нечто новаторское, знаменующее разрыв с существующим порядком. В данном случае этот термин следует употреблять с оговорками.
Прежде всего отметим, что у лидеров маржиналистской революции были предшественники. Если относить к ним всех мыслителей, объяснявших меновую ценность благ комбинацией их полезности и редкости, то начинать вообще следует с Аристотеля. Эта традиция продолжалась в работах средневековых схоластов и в XVIII в. достигла наибольшего развития в творчестве Галиани. Однако ее представители не дошли до использования категории предельной полезности. В рамках этой традиции был разрешен и знаменитый «парадокс воды и алмаза»: жизненно необходимая вода, как правило, ценится ниже в сущности ненужного алмаза. Этот парадокс, используемый критиками теории, объясняющей ценность полезностью, был разрешен Джоном Ло еще в 1705 г. Однако Смит вновь поднял его «на щит», что лишний раз свидетельствует о том, что большая часть информации в истории экономической мысли не доходила до следующих поколений. Еще раз парадокс, который к тому времени получил название «парадокса Смита», разрешили маржиналисты: предельная полезность единицы воды, имеющейся в большом количестве, оказывается ниже предельной полезности редкого алмаза, хотя если мы возьмем все запасы воды на земле, то они, конечно, будут представлять неизмеримо большую ценность, чем все запасы алмазов.
Если же рассматривать предшественников маржинализма более узко и причислять к ним только тех экономистов, которые разрабатывали основные идеи предельного анализа, то следует отметить, что в первой половине XIX в. эти идеи возникали в разных странах Европы. Такие концепции маржинализма, как закон убывания предельной полезности, потребительский излишек, предельная производительность и т.д., были сформулированы в 1830-50-е годы Р. Дженнингсом, С. Лонгфилдом и П. Ллойдом в Англии, Ж. Дюпюи и О. Вальрасом (отцом Л. Вальраса) во Франции, Г.Г. Госсеном и И. Тюненом в Германии. Что касается Госсена, то он впервые изложил их в систематизированном виде и вполне заслужил титул первого последовательного маржиналиста в истории экономической мысли. Его вклад в теорию ценности заслуживает специального рассмотрения.
Модели человека в экономической теории
... экономической теорией имеют давнюю и сложную историю, что во многом способствовало идентификации основных свойств экономического человека. В рамках одной главы невозможно дать сколько-нибудь подробное описание модели экономического ... Предмет исследования - модели человека в экономической теории. ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОДЕЛИ ЧЕЛОВЕКА В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКЕ .1.Экономический, психологический ...
Германн Генрих Госсен (1810-1858) — яркий пример ученого, опередившего свое время. В своей работе «Развитие законов человеческого общения и вытекающих из них правил человеческой деятельности» (1854) он изложил общую (не только экономическую) теорию человеческой деятельности, направленной на максимизацию удовольствий, которая была основана на принципах предельной полезности. Теорию Госсена (как и появившуюся позднее теорию Джевонса) можно назвать утилитаристской по содержанию и математической по форме. Госсен сформулировал несколько законов, которым подчиняются получаемые людьми удовольствия, из которых наибольшую известность получили два, названные позднее другими исследователями (Визером и Лексисом) первым и вторым законами Госсена. Первый закон Госсена отражает принцип убывания предельной полезности или, как выражается сам автор, полезности последнего атома блага. «Величина одного и того же удовольствия постоянно уменьшается вплоть до насыщения, по мере того как мы без помех испытываем это удовольствие». Второй закон Госсена описывает основное условие, при котором может быть достигнут максимальный уровень получаемых удовольствий. «Для того чтобы достигнуть максимальной суммы удовольствий, индивид, имеющий выбор между различными видами удовольствий, но располагающий недостаточным временем, чтобы испытать их все, обязан. испытать их все частично еще до того, как он полностью испытает наиболее сильное из них. Отношение между ними должно быть таким, что в момент прерывания величина всех удовольствий одинакова». Развивает Госсен теорию производства, согласно которой мы трудимся до тех пор, пока тяготы труда не становятся равными получаемым от производимых благ удовольствиям, и теорию обмена (обмен продолжается до тех пор, «пока не уравняется ценность последних единиц двух находящихся в распоряжении благ»).
Таким образом, в книге Госсена содержится цельная формулировка теории предельной полезности (в варианте, наиболее близком к последующей теории Джевонса), оснащенная к тому же алгебраическим и геометрическим аппаратом. Однако его работа, которая, по мнению автора, должна была произвести переворот в науке об обществе, не получила признания, и разочарованный автор скупил и уничтожил большую часть тиража.
Лишь после того, как удивленный Джевонс в 1870-е годы открыл, что практически все основные идеи его теории обмена содержатся в присланной ему случайно купленной у букиниста книге забытого немецкого автора, труд Госсена был переиздан в 1889 г.
Сказанное нами о Госсене можно повторить и применительно к другим авторам, развивавшим маржиналистские идеи в предшествующую эпоху: они не получили известности, не оказали влияния на современников и были забыты, так что Менгеру, Джевонсу и в меньшей степени Вальрасу, унаследовавшему маржиналистские взгляды от отца, пришлось открывать все заново.
Теория предельной полезности
... Джевонсом . Основные положения теории предельной полезности были сформулированы еще Г. Г. Госсеном в надолго всеми забытой работе 1844 г., а начало массированного проникновения маржиналистских идей в экономическую ... имеют различные условия производства (средства и предметы труда), отличаются по уровню квалификации, по степени интенсивности (напряженности) трудовых усилий. Поэтому товары одного и ...
Надо сказать, что книги лидеров маржиналистской революции также не получили большого резонанса в среде коллег-экономистов. Поскольку всемирного научного сообщества экономистов в то время еще не сложилось и новые теории с трудом переводились на иностранные языки и преодолевали национальные границы, Джевонс, Менгер и Вальрас долгое время даже не знали о существовании друг друга и современники не объединяли их в одну группу. Только с середины 1880-х годов благодаря активной деятельности учеников Менгера Е. Бём-Баверка и Ф. Визера и ученика Вальраса В. Парето, а также А. Маршалла, пришедшего к маржиналистским взглядам независимо от Джевонса, маржинализм стал завоевывать господствующие позиции в экономической мысли. Таким образом, его триумф оказался отложенным на несколько десятилетий.
1.2 Этапы маржиналистской революции
Маржиналистская революция (1871-1874) — бифуркационная точка в развитии экономической теории, период широкого распространения переоткрытых закономерностей экономического поведения и обмена. Релятивизация представления о стоимости на основе субъективной редкости становится новой фазой в формировании представлений о Homo Economicus. Конструирование «жесткого ядра» дополняется становлением соответствующей техники «защитной оболочки» — обоснование экономических концепций формализуется, исследовательский инструментарий обогащается дифференциальным исчислением.
Отрезок развития экономической мысли (около полутора веков: 17501890), означаемый термином «маржинализм», принято разделять на ряд периодов (логическим центром которых является маржиналистская революция).
Таблица 1
Фазы становления и развития маржинализма
ФазаПредставителиПротомаржинализм (1830-1860) А. Курно, Д. Дюпюи, Г. ГоссенМаржиналистская революция (1871-1874) У. Джевонс, К. Менгер, Л. ВальрасКонсолидация (1880-1900) О. фон Бем-Баверк, Ф. фон Визер, А. Маршалл, Д. Кларк, И. Фишер, В. Парето
Исходной точкой протомаржинализма (первый период) являются работы представителей франко-итальянской традиции — Ф. Галиани (F. Galiani, 1751) и Э. — Б. де Кондильяка (E. B. de Condillac, 1776), рассматривающие субъективно-детерминируемую редкость и влияние полезности на определение стоимости. Выделение периода протомаржинализма продиктовано появлением множества сформулированных экономических понятий и инструментов, не получивших широкого распространения и вновь предложенных в период маржиналистской революции.
В условиях информационной изоляции работ периода протомаржинализма полученные в этих работах результаты переоткрываются и совершенствуются в первой половине 70-х годов XIX века островной и континентальной экономической мыслью Европы. В этот период появляются труды (в хронологическом порядке): У. Джевонса (Великобритания), К. Менгера (Австрия) и Л. Вальраса (Франция).
Результаты этими учеными были получены независимо, сходятся в фундаментальных основаниях, но аспектуально дифференцированы и гносеологически разнообразны (формализм Джевонса и Вальраса и вербальный подход Менгера).
Работы Джевонса, Менгера и Вальраса вызвали противоречивую реакцию в экономическом сообществе. Результаты Джевонса получили отражение в экономических учебниках классической традиции, работы Менгера инициировали методологическую дискуссию в немецкоговорящих кругах. Экономический истеблишмент 70-х годов XIX века оставался преимущественно индифферентным по отношению к маржинализму. Изменение стиля экономического мышления последовало с временным лагом, равным ассимиляции маржиналистских идей «новым поколением» исследователей, репродукции и развитию этих идей в их работах. «Новое поколение» исследователей (или авторов первой волны экономических работ, написанных в маржиналистской традиции) можно разделить на две группы: продолжающих подход Менгера и продолжающих подход Джевонса — Вальраса (лузанская школа).
Методические рекомендации по порядку проведения кандидатского ...
... при смене отрасли наук, по которой подготавливалось диссертационное исследование. Допуск к кандидатскому экзамену по курсу «История и философия науки (экономические науки)» Аспиранту (соискателю) на базе прослушанного курса по истории экономических учений или самостоятельного ...
К первым относятся Ф. фон Визер (F. von Wieser), О. Бем-Баверк (E. Behm-Bawerk), ко вторым — Ф. — Ю. Эджверф (F. Y. Edgeworth), Ф. Викстид (F. Wicksteed), И. Фишер (I. Fisher), К. Викселл (K. Wicksell) и др. Усилению трансформационной тенденции в экономической теории способствовало появление в первой половине 90-х годов XIX века теории предельной производительности факторов производства Д. — Б. Кларка (D. B. Clark), К. Викселла, Ф. Викстида и Э. Бароуна (E. Barone), обобщающей результаты маржиналистской революции. Решающим шагом в переходе этого явления из процесса становления в состояние утверждения стала публикация А. Маршаллом «Принципов экономики» (Principles of Economics, 1890) — первого успешного экономического учебника, написанного в неоклассической традиции и ставшего доминирующим пособием, сохранившим этот статус в течение четырех десятков лет, причиной переименования политической экономии в экономику и появления (впоследствии) нового, весьма важного, термина в экономическом дискурсе — «неоклассика».
Труды Маршалла являются завершающей фазой диалектического цикла становления неоклассического подхода. Подход Маршалла обеспечил ускоренную ассимиляцию экономическим сообществом идей маржинализма посредством их интеграции с классической политической экономией. Ярким примером является его метафора ценовых ножниц, лезвия которых соединены точкой частичного рыночного равновесия. При этом аналитическая перспектива смещается с вопроса стоимости к вопросу равновесной цены.
Последняя, тем не менее, определяется посредством маржиналистской методологии: «лезвия ценовых ножниц» являются отражением предельных величин в денежной форме. Маршалл формулирует два основных экономических закона: закон спроса и закон предложения, фиксирующих обратную и прямую зависимость (соответственно) их объема от цены.
В распространенной методологической интерпретации результаты А. Маршалла рассматриваются как преодоление монизма предложения (классическая политическая экономия) или спроса (маржинализм).
Такой подход, схватывая существенные диалектические моменты синтеза спроса и предложения в рыночном равновесии, игнорирует основание их единства, состоящее в рационализации поведения экономических агентов (являющегося основанием появления в этом словосочетании прилагательного экономический).
Рациональность и максимизация полезности становятся в работах Маршалла посылкой и следствием дедуктивной связки в экономическом обосновании, являющейся центром неоклассической парадигмы.
Опубликованные работы всех главных действующих лиц «маржиналистской революции» содержат прямые указания на источник вдохновения для их новых экономических теорий. Джевонс писал, что его уравнение обмена «…не отличается, в целом, от тех, которые применяются во многих областях физики». Затем он провел параллель между равенством отношений предельных полезностей обмениваемых товаров обратному коэффициенту обмена этих товаров и правилом рычага, в соответствии с которым в состоянии равновесия массы на каждом конце обратно пропорциональны отношению их расстояний от точки опоры. Отметим на данном этапе, что такое толкование Джевонсом не подкрепляет адекватным образом его утверждения в тексте: поскольку он не выводит равновесие рычага из суждений о потенциальной и кинетической энергии, то ему не удается обосновать параллель между выражением физического равновесия и использованием им дифференциальных уравнений в его собственных уравнениях обмена.
Полезность и ее виды. Закон убывающей предельной полезности
... концепции развития теории предельной полезности; изучить и проанализировать закон убывающей предельной полезности, его основные аспекты; рассмотреть основные подходы к измерению полезности и максимизации общей полезности. При решении ... выступает количество товаров по данной цене, необходимых для удовлетворения потребности. Изучению полезности, ее основных характеристик, законов и посвящена тема ...
Будучи далеко от того, чтобы быть изолированной и маловажной метафорой, эта аналогия из области физики присутствует во всех работах Джевонса по теории цены. Например, защищая математический метод перед Манчестерским статистическим обществом, он утверждает: «Полезность существует только при наличии, с одной стороны, индивида, имеющего потребность в определенной вещи, а с другой стороны — самой желаемой вещи. Точно так же, как действие силы тяжести на материальное тело зависит не только от массы этого тела, но и от взаимного расположения окружающих материальных тел и их массы, так и полезность есть притяжение между испытывающим потребность индивидом и желаемой вещью».
Если обратить внимание на то, что более половины опубликованных работ Джевонса затрагивают вопросы логики и философии науки, легко понять, что метафора из области физики была для него объединяющим принципом, а не просто цветистым риторическим выражением. В главном своем произведении, «Основах науки», он утверждает, что концепция иерархии наук оправдывает «… исчисление моральных действий, род физической астрономии, исследующей взаимные возмущения личностей». Сведение социальных процессов к утилитаристскому стремлению удовлетворения потребностей подобно сведению метеорологии к химии, а, от нее, к физике, если допустить, что единственно возможная для исследования всех сфер человеческой деятельности научная методология и единственный способ объяснения — это те, которые используются в физике.
Леон Вальрас также не скрывал мотивации, лежащей в основе его опубликованных работ. В работе «Элементы чистой политической экономии» он утверждает, что «чистая политическая экономия является наукой, совершенно похожей на физико-математические науки». Вальрас очень детально объясняет свое занятие «чистой политической экономией» в четырех первых лекциях «Элементов». Согласно его точке зрения, чистая наука занимается лишь отношениями между вещами, «игрой слепых и неотвратимых сил природы», которые абсолютно не зависят от человеческой воли. Вальрас настойчиво утверждает, что существует ограниченный круг экономических явлений, которые могут служить объектами чистого научного исследования: к ним относятся структуры цен в условиях «совершенной конкуренции». Такие «чистые» взаимосвязи оправдывают и фактически, для Вальраса, требуют применения тех же самых математических методов исследования, что использовались в середине XIX в. в физике; исследование же других социальных явлений, на которые оказывает влияние человеческая воля, подразумевает, согласно его логике, ненаучные риторические методы.
Марженализм и его значение в развитие мировой экономической науки
... предельной полезности. Однако труды зачинателей предельного анализа остались невостребованными обществом. Все добытое ими пришлось открывать вновь, но их достижения вошли в современную экономическую теорию. Объект исследования - маржинализм и его значение для развития мировой экономической науки. Предмет ...
Предлагаемое единство методов физики и экономической науки в полной мере раскрывается в статье Вальраса 1909 г. «Экономика и механика». В данной статье он развивает две излюбленные ранними экономистами-неоклассиками метафоры: рациональной механики равновесия рычага и математических связей между небесными телами; он также утверждает, что физико-математический метод его «Элементов» основан на использовании в точности идентичных математических формул. Далее он приступает к критике физиков, выражающих скептицизм по поводу возможности применения математики в утилитаристских социальных теориях на том основании, что полезность не поддается количественному измерению; Вальрас резко возражает, что принципы количественного расчета таких основных показателей, как «масса» и «сила» самими физиками тоже довольно расплывчаты. Предполагаемые связи между терминами наук нельзя было бы выразить точнее: «Как мы уже указывали ранее, с одной стороны, понятия силы и редкости характеризуются векторными величинами, а с другой стороны, понятия энергии и полезности — скалярными величинами».
Френсис Исидро Эджуорт был третьим сторонником «математической психики», который достаточно недвусмысленно выражался по поводу истоков неоклассического движения. Один его экстравагантный витиеватый слог уже является поводом для прямого цитирования: «Применение математики к миру души допускается исходя из гипотезы, выдвигаемой на страницах настоящей работы, которая согласуется с общей гипотезой о том, что любое психическое явление представляет собой сопутствующее обстоятельство, и в некотором смысле другую сторону, явления физического; эта гипотеза предполагает, что Удовольствие — сопутствующая характеристика Энергии.
Энергию можно рассматривать как центральное понятие математической физики; максимальная энергия — главный объект исследования этой науки… Рядом с «Небесной механикой» в один прекрасный день может занять свое место «Социальная механика», будучи возведена на пьедестал благодаря двухсторонней высоте принципа максимума, высшей вершине морали, как физической науки. Поскольку движение каждой частицы, направленное или хаотическое, в материальной Вселенной в каждый момент времени подчинено некоей максимальной промежуточной сумме накопленной энергии, то чувственные порывы, испытываемые каждой душой, будь они обособлены или связаны взаимной симпатией, могут быть непрерывным выражением максимизации удовольствия».
Вильфредо Парето, четвертый соратник из стана маржиналистов, избрал гораздо более агрессивную, но, в сущности, идентичную позицию: «Странные споры о предначертании, о силе милосердия и т.д., и неуместные в наши дни речи о солидарности демонстрируют, что иллюзии, от которых в сфере естественных наук уже избавились, все еще обременяют социальные науки… Благодаря использованию математики, наша целостная теория, как показано в Приложении, полагается лишь на факты, добытые опытным путем, то есть на определение объемов товаров, образующих такие комбинации, по отношению к которым индивид выказывает свое безразличие. Таким образом, научная экономическая теория приобретает строгость рациональной механики».
Теория потребительского поведения
... работами маржиналистов, так как одним из главных положений маржинализма является принцип экономического человека. Данная теория связана с понятиями общей полезности и предельной полезности. Для анализа полезности использовались количественная и качественная теории. 1.2 Поведение потребителей ...
В некотором смысле, Парето был наиболее ярым защитником физической метафоры, в связи с чем оказался первым из неоклассиков, у которого возникла необходимость защищаться от нападок математиков и физиков.
2. Принципы и последствия маржинализма для экономики
2.1 Методологические принципы маржинализма
Многие исследователи утверждают, что в отличие от представителей классической школы, для которых основные теоретические проблемы состояли в определении причин богатства наций и экономического роста («как государство богатеет») и распределения дохода между общественными классами, маржиналисты ставили во главу угла проблему эффективной (оптимальной) аллокации данных, существующих ресурсов. Однако нельзя утверждать, что такую цель маржиналисты ставили перед собой сознательно. Правильнее сказать, что предпосылка эффективной аллокации ресурсов неосознанно закладывалась в фундамент маржиналистской теории. При этом ее подход отличался следующими вытекающими друг из друга методологическими особенностями.
Методологический индивидуализм. В отличие от холистического подхода меркантилистов и классиков, которые мыслили в таких категориях, как страны и классы, маржиналисты придерживались методологического индивидуализма, т.е. объясняли общественные (в данном случае экономические) явления поведением отдельных индивидов. Общество в целом представлялось маржиналистам как совокупность атомистических индивидов.
Статический подход. Маржиналистов интересовал не динамический, а статический аспект экономической системы, не процесс, а архитектоника, не то, как изменяется экономика, а то, как она устроена. Изменение и динамика в этой теоретической системе трактовались как последовательность дискретных статических состояний (так называемая сравнительная статика).
Маржиналистам не давал покоя вопрос, поставленный и в общих чертах решенный еще Смитом в «Богатстве народов»: как может существовать и не разрушаться система, состоящая из преследующих свой собственный интерес индивидов.
Равновесный подход. Маржиналисты стремились исследовать не просто статическое, а именно равновесное состояние, устойчивое к краткосрочным изменениям экономических переменных.
Экономическая рациональность. Состояние индивида является равновесным, если оно для него в данных условиях наиболее выгодно по сравнению с возможными альтернативами, т.е. оптимально. Маржиналисты как бы стремились ответить на вопрос: «Как устроен мир, если он устроен оптимально?» Поэтому не случайно важнейшими для маржиналистской теории являются предпосылки максимизации хозяйственными субъектами своих целевых функций: полезности для потребителей (домохозяйств) и прибыли для производителей (фирм).
Иными словами, предпосылкой маржиналистской теории является рациональное поведение хозяйственных субъектов.
Предельный анализ. Центральное место в аналитическом арсенале маржинализма занимают предельные (marginal) величины, характеризующие дополнительное единичное или бесконечно малое приращение благ, доходов, трудовых усилий и т.д., от которых сама «революция» получила свое название. По сути дела, с помощью предельных величин конкретизировался принцип максимизации целевой функции: если добавление дополнительной единицы потребленного или произведенного блага не увеличивает общего уровня полезности или прибыли, значит исходное состояние уже является оптимальным и равновесным.
Стоимость, полезность, ценность
... полезность II . Стоимость, полезность, ценность и их взаимодействие. 2.1 Содержание понятия стоимости и ее классификации. Стоимость и меновая стоимость тесно связаны между собой, но не тождественны. индивидуальную стоимость Теория «трех факторов производства» Ж. Б. Сэя Стоимость – это категория ...
Математизация. Принцип максимизации позволил трактовать экономические проблемы как задачи на нахождение условного экстремума и применять дифференциальное исчисление и другие математические инструменты анализа.
Эти основные идеи и категории маржиналисты применяли при исследовании различных проблем, но в центре их внимания была проблема меновой ценности благ — пропорции их обмена. Эту проблему маржиналисты решали с помощью теории предельной полезности, объяснявшей ценность благ полезностью их дополнительной единицы и, таким образом, сочетавшей при объяснении ценности фактор полезности с фактором редкости. В дальнейшем маржиналистские теоретики освоили и другие области экономической науки: теорию производства (фирмы), распределения дохода, благосостояния и т.д., но ядром и образцом маржиналистского подхода к экономическому анализу стала именно теория предельной полезности.
Подход маржиналистов к теории ценности был противоположен подходу классической школы. Классики выводили ценность (стоимость) из издержек производства, определяемых в сферах производства и распределения, т.е. определяли ее «со стороны предложения». Напротив, маржиналисты шли «со стороны спроса», придавая основное значение субъективным оценкам блага потребителями. Поэтому если в центре классической теории стоял капиталист-предприниматель, то главным героем маржиналистской теории стал потребитель, которому в теориях классической школы практически не было места. Теории распределения и производства вошли в состав маржиналистской теории несколько позднее — первоначальный прорыв осуществлялся именно на участке теории потребительского выбора.
В отличие от издержек производства, полезность блага имеет чисто субъективный характер, поэтому измерить ее не так просто, как объективные затраты капитала или труда. Между тем для того, чтобы определять меновое соотношение благ, необходимо в какой-то форме сопоставить их предельные полезности. Основатели маржиналима в большинстве случаев рассматривали полезность (и общую, и предельную) как психологическую реальность, поддающуюся непосредственному измерению. Маршалл, считая непосредственное измерение невозможным, утверждал, что полезности можно косвенно измерять в деньгах, уплаченных за соответствующие блага. В обоих случаях полезности можно суммировать. Мы можем также определить, насколько одно благо полезнее другого. Если полезности благ A, B и C относятся друг к другу следующим образом: A > B > C, то
можно сопоставить разности между ними: A — B больше или меньше B — C. Такой подход получил название кардинализма, а его приверженцы стали называться кардиналистами.
Оппоненты кардиналистов — первым из них был В. Парето — отрицали возможность непосредственного измерения полезности каждого блага. Самое большее, на что способен, по их мнению, человек, — это расположить свои предпочтения в порядке убывания. Единицу же измерения полезности операционально определить нельзя, и сложение полезностей невозможно. Такой подход — он называется ординализмом — возобладал в дальнейшем развитии теории предельной полезности.
Важнейшим преимуществом маржиналистской теории ценности над классической явился ее универсализм. Классическая теория издержек описывала происхождение ценности только свободно воспроизводимых благ, а также была неприменима к мировой торговле. Теория предельной полезности описывает субъективную ценность практически всех благ, в том числе даже уникальных, и тех, которые вообще не обмениваются, а остаются у своих владельцев. Более того, теория предельной полезности не только объясняла пропорции обмена, но и создала теоретический язык (предельный анализ), пригодный для применения к другим экономическим проблемам.
2.2 Последствия маржинализма для экономики
Казалось бы, можно сделать вывод, что маржиналистская революция и особенно ее датировка 1870-ми годами — это в какой-то мере следствие «оптического обмана», явление, заметное только при ретроспективном взгляде с большой исторической дистанции и обязанное случайному совпадению выхода в свет трех выдающихся книг. Однако вместе с тем следует отметить, что именно произведения трех «революционеров» 1870-х годов и их последователей определили новый облик господствующего течения в экономической науке. Это заставляет нас предположить, что победа маржинализма именно в тот период имела закономерный характер.
Предпосылки этой победы следует искать, как представляется, не в экономической и социальной действительности, ведь экономические, социальные и политические условия Англии, Австро-Венгерской монархии и Швейцарии 1870-х годов имели мало общего.
В рамках марксистской литературы распространилась точка зрения, согласно которой маржиналистская теория выполняла в капиталистическом обществе «идеологическую» функцию — функцию оправдания существующего общественно-экономического порядка (status quo).
Напомним, что если классическая политическая экономия придерживалась пессимистических взглядов на будущее капитализма, то маржиналистская теория, работающая с оптимальными равновесными состояниями, как бы неявно исходит из того, что существующий порядок обеспечивает эффективную аллокацию ресурсов. В то же время маржинализм является весьма абстрактной теоретической системой, так что оправдание status quo (если его можно там найти) находится не на практическом, а на чисто философском уровне. Показательно, что лидеры маржинализма имели самые раз личные политические взгляды от либеральных (Менгер) до близких к социалистическим (Вальрас, Визер).
В этой связи вряд ли можно согласиться с тем, что маржинализм был выдвинут как идеологическая альтернатива экономическому учению марксизма, выросшего из классической теории Рикардо.
Причины победы маржиналистской революции лежат скорее внутри самой экономической науки. Решающее значение здесь имела «экономность» маржиналистской теории, применяющей одинаковые принципы исследования и аналитический инструментарий к любым хозяйственным (и, как окажется впоследствии, не только хозяйственным) явлениям и проблемам. Эта универсальность метода и инструментов анализа, формирование единого языка экономической теории — предельного анализа, возможность ее формализации безусловно сыграли огромную роль в прогрессе и профессионализации нашей науки и привели к образованию мирового научного сообщества экономистов. Не случайно именно к периоду после маржиналистской революции относятся создание национальных экономических ассоциаций и профессиональных журналов в Англии, США и других странах. Однако не следует забывать, что ценой, заплаченной за достижение этой цели, стал более абстрактный уровень анализа, чем у классической и исторической школ, радикальное упрощение образа человека (как рационального максимизатора) и образа мира (как равновесного состояния).
Ранний маржинализм принято разделять по «языковому признаку» (как уже упоминалось, перевод экономических книг на иностранные языки в то время был редкостью) на три основные «школы»: немецкоязычную австрийскую или венскую (Менгер, Бём-Баверк, Визер), франкоязычную лозаннскую (Вальрас, Парето) и англоязычную, с которой дело обстоит наименее ясно. Обычно в эту группу включаются У.С. Джевонс, Ф.И. Эджуорт и Ф.Г. Уикстид, иногда добавляются Маршалл и его последователи из Кембриджа (и тогда школу называют Кембриджской, хотя первые трое названных экономистов не имели к Кембриджу никакого отношения) или Дж.Б. Кларк (в этом случае школу называют англо-американской).
Смена классической политэкономии на теорию маржинализма, произошедшая в последней трети XIX в., была обусловлена не только исчерпанием творческого потенциала классической политэкономии, но и определенными «внешними» причинами. Одна из них заключалась в изменениях экономических отношений, происходивших в это время. Развитие свободной конкуренции достигло своего апогея в период экономического подъема 60-х гг. XIX в., но затем в 70-80-х гг. наступила фаза спада большого экономического цикла, выражавшегося в длительной депрессии мировой экономики. Выход из депрессии в 1890-е гг. ознаменовался появлением первых монополий, но время теоретического осмысления новой системы монополистической конкуренции пришло позже, а пока в последней трети ХК в. налицо было ужесточение конкуренции. Любой кризис ведет к более пристальному изучению действительности, к переоценке ценностей и восприятию новых идей, которые раньше игнорировались. Такими стали идеи маржиналистского анализа ценообразования. Новая теория соответствовала потребностям предпринимательства, так как теперь вместо вопросов классической политэкономии: «Что представляют собой эти экономические явления?» Маржиналисты ставили вопрос: «Как эти явления взаимодействуют?», и следовательно: «Как они могут взаимодействовать наиболее эффективно?» Тезис о взаимодействии выводил на проблему равновесной экономической системы как на микро-, так и на макроуровне (фирма и народное хозяйство).
(Наиболее общее, формальное понятие равновесной системы представляет ее как определенное множество взаимосвязанных элементов.)
Системный подход был заимствован до известной степени в естественных науках. В это время в физике классическая механика Ньютона сменялась новыми теориями. Так, в 1874 г. Дж. Максвелл начал разрабатывать теорию электромагнитного поля, т.е. системы взаимодействия заряженных частиц. В те же 70-е гг. начинает развиваться и молекулярная физика, изучающая взаимодействия между частицами, образующими физические тела, и характер теплового движения этих частиц. В результате получает развитие термодинамический метод изучения системы взаимодействия тел путем анализа превращений энергии. Появившаяся в результате теория сохранения энергии заменила собой теорию флогистона как первопричины энергии. В химии системный подход проявился в создании Д. Менделеевым в 1869-1871 гг. периодической системы элементов. В биологии происходил переход от изучения отдельных организмов и классификации их по родам и видам к понятию биосферы как единой системы взаимосвязанных растительных и животных организмов, выдвинутому в 1875 г. австрийским ученым Э. Зюссом.
В философии системный подход и исследование функциональных (обратных) связей между явлениями еще раньше стала использовать теория позитивизма, созданная в середине XIX в.О. Контом, Г. Спенсером и Д.С. Миллем. Конт считал метафизическим вопрос о сущности явлений и причинно-следственных связях между ними. «Мы считаем безусловно недопустимым и бессмысленным, — писал он, — искание так называемых причин». Задачей науки, по его мнению, является открытие связей между явлениями, знание которых должно быть точным и измеримым.
Такой же подход к экономике как к равновесной закрытой системе, где все ее части взаимосвязаны, где нет причин и следствий, нет первичного и вторичного, сформировался в итоге «маржиналистской революции» в экономической науке.
2.3 Распространение маржинализма в России
Проникновение западных экономических идей в Россию никогда не было легким, не всегда определялось исключительно позицией экономистов, но всегда приобретало специфическую окраску, которая не в последнюю очередь определялась социально — политическими обстоятельствами и идеологией. Так было, например, с идеями физиократов, которые оказались идеологически неприемлемыми для страны, где существовало крепостное право, так было и с идеями представителей английской классической политической экономии, «допуск» которых в страну часто оказывался зависимым от воли правителя. Но даже если не принимать во внимание внешние по отношению к собственно экономическому знанию обстоятельства, нельзя не признать, что новые идеи всегда воспринимались экономистами сквозь призму уже накопленного знания и в контексте проблем, которые в соответствующий момент активно обсуждались.
История проникновения маржинализма в Россию весьма драматична. Это дорога длиною более века, причем применительно к большей части этого периода скорее можно говорить не о проникновении, а о критике и отторжении. И все же два момента представляются важными.
Первый — конец XIX — начало XX века, когда на Западе идеи маржинализма завоевывали признание академических экономистов, он был скорее враждебно встречен большинством русских экономистов. В этот период «вердикт» выносился большинством экономистов в ходе открытых теоретических и методологических дебатов, которые можно проследить, обращаясь к соответствующим публикациям. Основным аргументом против маржинализма в конечном счете было то, что он не соответствовал задаче политической экономии, понимаемой как выявление объективных закономерностей в социально-экономической области.
При этом среди русских экономистов были и те, кто относился к маржинализму и новым направлениям в целом достаточно позитивно. Но они видели в маржинализме прежде всего новый инструментарий и считали, что теория предельной полезности может быть объединена с трудовой теорией ценности, полностью отказаться от которой мало кто из них был готов. Практически никто не рассматривал маржинализм как основу новой, самостоятельной и целостной парадигмы.
Утверждение после Октябрьской революции марксизма в его ортодоксальном варианте как единственно возможной парадигмы практически исключало содержательное обсуждение маржинализма, хотя, как показала история, не остановило развития математической экономии.
Что касается «второго пришествия» маржинализма «в составе» mainstream economics в конце 1980-х-1990-х годах, то в отличие от происходившего почти сто лет назад, дискуссии между сторонниками и противниками маржинализма, как правило, происходили не в плоскости теории и методологии, а в области идеологии, этики, политики и т.д. По существу, победа маржинализма и mainstream economics в целом определялась не тем, что большинство российских экономистов признали их аналитические преимущества по сравнению с марксизмом, а политическими, идеологическими и институциональными обстоятельствами. Возможно, важнейшим из этих обстоятельств было признание банкротства плановой экономики на фоне очевидных успехов рыночной.
И в самом этом факте — выборе исходя из «внешних» обстоятельств — отражается, хотя и весьма причудливо, практический (сегодня его иногда определяют как инженерный) характер экономической науки. Однако, если выбор делается на подобной основе, неудивительны и некритическое отношение к западной науке в целом и теории в частности, и возникший раскол между российскими экономистами, и, наконец, сохраняющееся у многих российских экономистов недоверие к западной экономической теории.
Основная претензия к последней сводилась к отрыву от реальности в целом и неспособности дать правильные ответы на проблемы трансформационной экономики в частности. Следствием этого было возложение на нее значительной доли вины за неудачи экономической политики соответствующего периода. Сегодня к этому упреку мог бы быть добавлен упрек в неспособности убедительно объяснить текущий мировой кризис и предложить пути его преодоления. Но этого не происходит, возможно, потому, что после многих лет освоения западной экономической науки были осознаны как ее многообразие, так и границы ее возможностей.
Довольно трудно точно указать, когда впервые идеи маржинализма стали известны русским экономистам. Более того, пытаясь ответить на этот вопрос, мы неизбежно сталкиваемся с другими вопросами, относящимися к истории как самого маржинализма, так и русской экономической мысли. Так, русские экономисты, которые вообще обращались к маржинализму, интересовались не только сегодня всем знакомыми отцами — основателями, но и менее знаменитыми его сторонниками: Р. Аушпицем, Р. Либеном, О. Курно, Г. Госсеном, Ф. Галиани, В. Лаунгардтом, Г. Молинари, П. Вери и др.
Сам этот факт свидетельствует, во-первых, о том, что «каноническое» представление о маржиналистской революции, возможно, не является бесспорным, а во-вторых, что утверждение некоторых русских авторов (например, С. Франка) о том, что российские экономисты не были знакомы с новыми направлениями в западной экономической науке, не совсем справедливо. Например, тот факт, что многие работы западных экономистов, представляющие эти новые направления, были переведены на русский язык вскоре после их появления в оригинале, свидетельствует о проникновении маржиналистских идей на русскую почву.
Первым откликом в России на маржинализм принято считать появившуюся в 1878 году статью Л. Слонимского «Забытые экономисты Курно и Тюнен». Показательно, что эта работа была посвящена не главным действующим лицам маржиналистской революции Л. Вальрасу, У. Джевонсу или К. Менгеру — их имена даже не упоминались, а тем, кого сегодня принято называть предшественниками — Й. Тюнену и О. Курно. Отмечая важность этой статьи, известный советский экономист А. Аникин писал: «Немного странно видеть имена далеких от русской жизни экономистов-математиков на первой странице журнала, в котором в эти годы печатались Тургенев, Гончаров, Островский, А.К. Толстой. Но таковы были русские «толстые» журналы».
Показательно, что и через два десятилетия после появления статьи Слонимского теоретические экономические работы все так же печатались в литературно — философских, историко-филологических и подобных журналах. Разница лишь в том, что в конце XX века в них публиковали свои произведения уже не Тургенев и Гончаров, а А. Чехов, Л. Толстой, М. Горький, поэты Серебряного века. Специализированные экономические журналы по-прежнему отсутствовали.
Символично, что именно тогда, когда А.В. Аникин писал о работе Слонимского, т.е. в конце 1980-х годов, уже советские «толстые» журналы взяли на себя функцию «проводников» западного образа экономического мышления.
Предложенное Слонимским знакомство с истоками маржинализма не имело заметного продолжения. Именно этим обстоятельством можно объяснить сказанное С.Л. Франком в 1900 году: «Все развитие теории политической экономии за последние 20-30 лет прошло незамеченным для нас, потому что не укладывалось в раз принятую схему теории Маркса; учения Книса, Менгера, Бем-Баверка, Джевонса, Маршалла и многих других оставались до сих пор китайской грамотой для огромнейшей части нашей образованной публики, и если имена эти упоминаются в нашей журнальной литературе, то только для того, чтобы послать по их адресу резкие упреки в «отсталости» и «буржуазности».
Конечно, несколько странно, что свой упрек Франк адресует не профессиональным экономистам, а образованной публике. Но смысл высказывания Франка понятен. Речь идет о некоторой периферийности нашей отечественной экономической мысли, причем, судя по высказыванию другого русского экономиста, эта периферийность не была преодолена и через восемь лет.
В 1908 году в обзоре «Теория ценности» (1908) В.К. Дмитриев писал: «русская экономическая наука в течение четверти века «не замечала» самого крупного по своим размерам и последствиям течения европейской экономической мысли, течения, охватывающего все цивилизованные страны Европы, перекинувшегося за океан в Новый Свет, и там, как и в Старом Свете, нашедшего себе последователей среди наиболее выдающихся экономистов-теоретиков. Мы говорим, конечно, о психологическом направлении, — более известном под именем школы «предельной полезности».
И все-таки эти упреки справедливы не в полной мере. Сами их авторы, по-видимому, были хорошо осведомлены о новых направлениях; более того, в своих работах они называли несколько имен русских экономистов, не только знакомых с теорией предельной полезности, но и признававших ее большое значение: М.И. Туган-Барановский, В.Ф. Залесский, П.Б. Струве, Р.М. Орженцкий, Л. Винярский и др.
В 1890 году в Юридическом вестнике была опубликована первая научная работа Туган-Барановского — статья «Учение о предельной полезности хозяйственных благ как причине их ценности». Эта работа, по мнению Дмитриева, «пробила брешь в той стене, которой русская экономическая наука отгородилась от вторжения всяких «новшеств» с Запада». Позже Туган-Барановский «расширил» эту брешь, посвятив австрийской школе очерк, опубликованный сначала в журнале «Мир Божий», а затем в книге «Очерки из новейшей истории политической экономии и социализма».
Оценивая значение этой школы, он, в частности, писал: «Быть может, не будет преувеличением сказать, что в трудах школы Менгера абстрактная теория сделала самый крупный шаг вперед со времен Риккардо» и далее: «Абстрактная экономическая теория стремится… к установлению общих типов хозяйственных явлений и к открытию, путем абстракции, точных экономических законов, которые характеризуют хозяйственный процесс в его идеальном виде…».
Здесь хотелось бы обратить внимание на два момента. Во-первых, что начало субъективной теории ценности Туган-Барановский связывал с Госсеном. А во-вторых, что утверждение трудовой теории ценности, по мнению Туган-Барановского, произошло вследствие недостаточной проработанности теории ценности у Госсена, а именно из-за того, что не была высказана идея предельной полезности как регулятора ценности.
По иронии судьбы Туган-Барановский, первым сделавший решительный шаг в сторону теории предельной полезности, принял систему взглядов, которую скорее можно охарактеризовать как творческий марксизм, нежели западный мейнстрим. Знаменательно, что он вновь обратился к теории предельной полезности уже в конце жизни, когда размышлял над теорией социалистического планового хозяйства. Именно применительно к плановому хозяйству, как он полагал, можно говорить о политической экономии в позитивном смысле как о науке, исследующей достижение социального оптимума и опирающейся в решении этой задачи на теорию предельной полезности.
Других примеров обращения русских экономистов к новым идеям в западной экономической науке мы коснемся ниже. Сейчас же постараемся ответить на несколько вопросов. Во-первых, как русские экономисты представляли новые направления? А во-вторых, при обсуждении каких теоретических проблем возник, пусть и ограниченный, интерес к этим новым направлениям?
В последнем десятилетии XIX — начале XX века для русских экономистов новое в западной экономической науке ассоциировалось с психологическим направлением, субъективной теорией ценности (прежде всего в лице Менгера и Бем-Баверка), теорией предельной полезности, а также с математическим направлением.
Как русские экономисты, находящиеся под влиянием марксизма, так и представители австрийской школы были озабочены общей проблемой — природы и сущности ценности. Русские экономисты, которые были готовы признавать положительное значение теории предельной полезности и маржинализма, либо вообще не разделяли марксистскую трактовку ценности, либо отказывались от рассмотрения проблемы ценности (стоимости) как самостоятельной по отношению к проблеме цены.
Как писал, например, один из немногих наших «западников» П. Струве: «То, что принято в современной литературе трактовать под заголовком «субъективная ценность», есть психологический процесс оценки. Когда этот процесс приводит к меновому акту, мы имеем перед собой явление цены. Это явление по существу и интересует экономистов. Рядом с ценой или под нею не существует никакого другого реального экономического явления». И положительную роль маржинализма некоторые экономисты видели именно в том, что эта теория позволяет прекратить споры о ценности (стоимости).
Как известно, в конце XIX века в центре внимания русских экономистов-теоретиков находилась проблема ценности и ее связь с проблемой цены, которая активно обсуждалась в рамках дискуссии о противоречии (или так называемом противоречии) между I и III томами «Капитала». Именно в рамках этой дискуссии были представлены различные точки зрения по вопросу о том, каким образом — если это вообще необходимо — можно преодолеть указанное противоречие, а также сформулированы главные претензии к теории субъективной ценности и высказаны критические замечания в адрес трудовой теории ценности с учетом «новейших достижений западноевропейской политической экономии». Более того, тогда же были обозначены и пути примирения трудовой теории ценности и теории предельной полезности.
Общими для сторонников компромисса между трудовой теорией ценности и теорией предельной полезности (Струве, Франк, Туган-Барановский) были несколько положений. Прежде всего, признание главенствующей роли экономического принципа, который они понимали как стремление производителя к максимизации прибыли, а потребителя — к минимизации издержек удовлетворения потребностей. Далее, признание ограниченности трудовой теории ценности, которая, по их мнению, хотя верно указывает на труд как на источник всех произведенных благ, но не может объяснить их ценность, поскольку субъективная оценка благ зависит от обстоятельств, лежащих в иной плоскости (редкость, полезность), а объем производства и его структура зависят от объема труда и его распределения между отраслями. Но именно здесь, по мнению этих экономистов, и возникает возможность соединить две теории ценности — трудовой ценности и предельной полезности.
Однако при попытке интеграции трудовой теории и теории предельной полезности фактически приходилось отказываться от трудовой теории ценности Маркса как основы теории цены в пользу теории издержек производства в духе Рикардо. Туган-Барановский писал, что теория цены Маркса справедлива лишь постольку, поскольку она есть теория издержек производства в ее классическом (т.е. рикардианском) варианте. Более того, он, как и Струве (хотя и с несколько иных позиций), утверждал, что несостоятельность так называемого закона-тенденции нормы прибыли к понижению является следствием несостоятельности трудовой теории ценности как основы теории цены и распределения.
Если же трудовая теория трактуется как теория издержек, то становится возможным «примирить» трудовую теорию и теорию предельной полезности. Туган-Барановский, Струве и Дмитриев рассматривали обе теории как объясняющие две различные стороны одного и того же процесса — определения цены — объективную и субъективную, и считали их не противостоящими друг другу, а дополняющими. Синтез двух теорий нашел воплощение, например, в тезисе, что субъективные ценности благ пропорциональны (совпадают) их трудовым ценностям.
Однако и в стане сторонников подобного компромисса существовали разногласия. Так, в отличие от Струве и Дмитриева, которые стремились уйти от проблемы ценности как самостоятельной проблемы, Туган-Барановский предлагал подходить к ней не с теоретической, а с методологической и этической позиций. При таком подходе можно было уйти от вопроса, преследовавшего марксистов: как в рамках одной теории согласовать рост производительности труда, связанный с ростом органического строения капитала, неизменность нормы эксплуатации и тенденцию нормы прибыли к понижению. Более того, оказывалось, что можно вообще «забыть» о проблеме органического строения и признать, что капитал, наряду с трудом, участвует в создании прибыли.
Двигаясь в этом направлении, Туган-Барановский подверг критике и теорию прибыли Маркса, связывающую прибыль с неоплаченным продуктом труда, и теорию Бем-Баверка, в которой прибыль связана с различиями в оценке настоящих и будущих благ. Он считал, что для объяснения прибыли как универсального феномена, а не только феномена капиталистического хозяйства, следует сосредоточиться на прибавочном продукте, величина которого зависит от производительности капитала, а его распределение определяется «социальными отношениями за пределами рынка». В этом случае трудовая теория ценности может из «методологической фикции» (каковой она, по мнению, Туган-Барановского, была у Маркса) стать теорией, отражающей реальный феномен — действительную оценку благ по трудовой ценности.
Синтез трудовой теории ценности и теории предельной полезности открывал для исследователя еще одну интересную, хотя и неоднозначную перспективу. Он позволял обратиться к таким понятиям, как «общественная ценность», «субъективная общественная ценность» и «общественная полезность», т.е. перейти от индивидуального уровня рассмотрения экономических феноменов к общественному. Франк, например, утверждал, что из субъективной ценности дохода изолированного хозяйства трудовая ценность в этом случае превратится в общественную ценность, которая существует в форме субъективной оценки благ отдельными членами общества, но «только с точки зрения интересов и потребностей общества».
В 1902 году Н. Столяров, пытаясь доказать «теорему» Туган-Барановского о пропорциональности трудовых затрат предельной полезности производимых благ, ввел функцию общественной полезности. Сам Туган-Барановский обратился к этой функции в 1918 году, когда пытался представить социалистическое плановое хозяйство.
Однако, как бы, в предвидении будущих дискуссий по проблеме общественной функции полезности, уже в ходе этих дискуссий прозвучала резкая критика самого этого понятия как внутренне противоречивого. Кто может говорить от лица общества и как предпочтения последнего могут быть выяснены? Этот вопрос задавал русский марксист А. Финн, которому методологическая позиция даже Бем-Баверка представлялась более строгой и последовательной, чем «смесь» из теории предельной полезности и трудовой теории ценности Риккардо, которую отстаивали Струве, Туган-Барановский и Франк.
Справедливости ради следует заметить, что подобные упреки могли быть адресованы и некоторым западным экономистам, например Кнису, который еще в середине XIX века предложил понятие «общественной потребительной ценности», или Селигмену, который в 1901 году пытался выразить социальный аспект ценности через понятие «общественной предельной полезности».
Таким образом, на рубеже веков «побочным результатом» при обсуждении проблемы ценности стало то, что русские экономисты пришли к вопросу о соотношении двух уровней анализа — индивидуального и общехозяйственного. При этом, как и во многих других случаях, их позиция не была ни последовательной, ни проработанной, ни согласованной. Так, Струве, например, предлагал уйти от холистической трактовки народного хозяйства в духе исторической школы (ее отстаивал, например, А.И. Чупров) и принять точку зрения австрийцев (прежде всего Менгера), рассматривающих народное хозяйство как результирующую единичных хозяйств. Туган-Барановский, хотя и отдавал предпочтение методологическому индивидуализму, но делал это, исходя из этических представлений, прежде всего кантианского императива, а не ради построения строгой теории.
В конечном счете, вопрос о маржинализме оказался неразрывно связанным с вопросом об экономической науке. Представление о ней как о социальной дисциплине, призванной исследовать общественные отношения в сфере хозяйства и их эволюцию, противостояло представлению о ней как о дисциплине, занятой исследованием движения цен, объемов потребления и производства. Чтобы найти место маржинализму в системе экономической науки, необходимо было, по крайней мере, признать, что экономическое знание, или экономическая наука в широком смысле, представляет соединение трех элементов — чистой теории, практической части и прикладной части.
Причем теоретическая часть в этом случае строилась на принципе методологического индивидуализма и в качестве своей задачи провозглашала выявление закономерностей определения цен и объемов как результата рыночного взаимодействия индивидов. Представляется неслучайным, что подобное представление об экономической науке складывалось одновременно с признанием и утверждением маржинализма и методологического индивидуализма. Там же, где экономистов интересовали прежде всего проблемы общественных отношений и ценности как проявления этих отношений, — а именно так в этот период понимали свою задачу многие русские (заметим, и не только русские) экономисты, — теория предельной полезности и маржинализм представлялись не только ограниченными, но и уводящими анализ в ложном направлении.
Следует подчеркнуть, что не только марксисты были против подобной трактовки предметной области и задач экономической теории, с критикой выступали и представители формировавшегося в тот период институционализма. Но, в отличие от марксистов, протестовавших против утраты экономической наукой социального содержания, институционалисты критиковали маржиналистов за отказ от рассмотрения экономических явлений как процессов социального взаимодействия, т.е. одновременно и за «несоциальную направленность», и за равновесный подход. Так, Веблен полагал, что маржиналисты подменяют задачу науки, сосредоточиваясь на выяснении соотношений между некоторыми экономическими показателями, вместо того чтобы исследовать развитие институтов во взаимодействии с экономической системой. Сегодня нам понятен смысл предостережений Веблена, так же как и очевидна сложность задачи, которую он перед экономической наукой ставил.
маржиналистская революция маржинализм россия
Заключение
Таким образом, на рубеже XIX и ХХ вв. в экономической науке появилось новое теоретическое направление, опирающееся на работы представителей второго этапа «маржиналистской революции» А. Маршалла, Д.Б. Кларка и В. Парето. (Австрийская школа, лидировавшая на первом этапе «маржиналистской революции», отошла на задний план, хотя полностью не исчезла и имела продолжение в лице неоавстрийской школы.) Предметом исследования маржиналистов стала экономика, рассматриваемая как равновесная система с ограниченным количеством трудовых и материальных ресурсов. (Деньги трактовались как нейтральный, связующий их элемент.)
Главной задачей исследования стал поиск такого варианта функционирования хозяйственного механизма, который обеспечивал бы оптимальное использование ресурсов с целью максимизации прибыли фирмы (микроэкономика) или общественного благосостояния (макроэкономика).
Анализ экономических процессов предполагался только количественный, поэтому качественные (социальные) стороны экономики были вынесены за рамки исследования.
Сама экономика в период зарождения маржиналистского направления рассматривалась как рынок совершенной конкуренции, т.е. рынок однородных товаров, продавцы и покупатели на котором действуют рационально, обладают полной экономической информацией и полной свободой действий и передвижения. Другим обязательным условием в теориях маржиналистов рубежа XIX-ХХ вв. было отождествление равновесия с экономической статикой. Динамика же трактовалась как временное нарушение равновесия, во время которого основные постулаты маржиналистской теории не действуют.
Дальнейшее развитие маржиналистского направления в экономической науке заключалось в создании теорий, выходящих за рамки указанных ограничений.
Отношение русских экономистов к теории предельной полезности определялось прежде всего спецификой философской и методологической позиции, включая представление о целях экономической науки, методах анализа, соотношении теоретического и практического знания и т.д.
Мало кто из русских экономистов был готов отойти от сложившегося стереотипа, тем более что этому способствовали и внешние обстоятельства, прежде всего недостаточная профессионализация российской экономической науки. Этот шаг могли сделать «математически мыслящие» экономисты, причем не потому, что теория предельной полезности была математической (пример австрийской школы это опровергает), а потому, что математика имеет дело с зависимостями между количественными величинами и выбор исходных предпосылок определяется соображениями удобства, а не философским взглядом на реальность.
Русские экономисты не были готовы отказаться от трудовой теории ценности, поэтому даже те немногие экономисты, которые принимали маржинализм, стремились к синтезу теории предельной полезности и трудовой теории ценности. Лишь позже П.Б. Струве, А.Д. Белимович, Е.Е. Слуцкий и др. сосредоточились на проблемах, относящихся к области экономической теории в современном смысле слова.
Список литературы
Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. — СПб: Экономикус, ГУ ВШЭ, 2009., Боулз С. Микроэкономика. Поведение, институты и эволюция. — М.: Дело; АНХ, 2011.
— Виноградова А.И., Ворошилова А.А. Возникновение и становление теории рынка // Перспективы науки. 2010. № 6. С.112-119.
Гловели Г.Д. История экономических учений. — М.: Юрайт, 2012.
— Голомолзина Н.В., Дятел Е.П., Рихтер К.К. Инфрамаржинализм как вектор развития современной экономической теории // Известия Уральского государственного экономического университета. 2013. Т.47-48. № 3-4. С.5-13.
— Институциональная экономика. Новая институциональная экономическая теория // Под общ. ред.А. А. Аузан. М.: ИНФРА-М. 2011.
— История экономических учений: Учеб. пособие / Под ред.В.С. Автономова и др. — М.: ИНФРА-М, 2010. — 784 с.
— Козырев В.М. Основы современной экономики.4-е изд., перераб. и доп. — М.: Финансы и статистика, 2007.
— Макашева Н.А. Как маржинализм приходил в Россию? Два эпизода из истории // Terra Economicus. 2009. Т.7. № 3. С.29-41.
Новиков А.М., Новиков Д.А. Методология. — М.: СИНТЕГ, 2007., Нуреев Р.М. Курс микроэкономики. — М.: НОРМА — ИНФРА-М, 2011.
— О чем думают экономисты. Беседы с нобелевскими лауреатами // Под ред.П. Самуэльсона, У. Барнетта. М.: Сколково, 2009.
— Оглы бабаев А.П. Структура современной экономической теории // Философия хозяйства. 2009. № 3. С.79-88.
Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995., Румянцева Е.Е. Мировая экономическая наука в лицах / Е.Е. Румянцева. — М.: ИНФРА-М, 2010. — 456 с.
— Румянцева Е.Е. Экономические дискуссии XXI века: М.Е. Портер, А. Смит, К. Маркс, Дж.С. Милль, Н.Д. Кондратьев и др. (конспекты и крат. рецензии трудов) / Е.Е. Румянцева. — 2-e изд., испр. — М.: ИНФРА-М, 2011 — 300с.
— Снегирев А.Ю. Диалектика экономического познания: от классической к неоклассической экономике // Вестник Московской государственной академии делового администрирования. Серия: Философские, социальные и естественные науки. 2010. № 5. С.113-120.
— Сухарев О.С. Методология и возможности экономической науки: Монография / О.С. Сухарев. — М.: КУРС: НИЦ ИНФРА-М, 2013. — 368 с.
— Хубиев К.А. Экономическая теория: между прошлым и будущим // Terra Economicus. 2012. Т.10. № 3. С.58-62.
